Привет! Это Аглая из «Мастерской», получать письма от меня вы, наверное, уже привыкли. Сегодня хочу побеседовать о том, как медленно, но верно, наш «Эшелон» приближается к премьере.
Ещё в прошлом сезоне, в мае, мы смотрели промежуточный показ спектакля, тогда готов был только первый акт. Все собрались в маленькой репетиционной комнате. Людей было так много, что нам едва хватило места. С первых секунд, как начался показ, у меня перехватило дыхание, и отпустило уже только в самом конце. Всегда было сложно смотреть спектакли о войне, ведь обычно это что-то очень надрывное, тяжёлое, скорбное, оставляющее после себя металлическое послевкусие. Но «Эшелон» уже тогда был другим.
Это спектакль про силу, женскую силу духа. Про то, как удивительным образом совершенно разные люди умеют сохранять в себе жизнелюбие «несмотря» и «вопреки». Именно поэтому смотреть его было (и, я уверена, будет) легко и спокойно. Никакого тяжёлого «после» не остаётся. Только вера в то, что человек всегда должен оставаться человеком. Очень жду 16 и 17 апреля, чтобы посмотреть, чем всё закончилось, и каким получился спектакль.
Кто, как не режиссёр, расскажет о спектакле лучше всего? Наталия Лапина о том, какая будет сценография в спектакле:
«Мы с Колей Слободяником [художник-постановщик], когда придумывали, понимали, что хорошо, чтобы пьеса была очищена от быта максимально. Как известно, там все женщины едут в вагоне в эвакуацию, мы вычистили слово „вагоны“ и оставили от него одну стенку. Это и тень вагона, это и плот посредине чёрного моря войны. И на нём спасаются женщины, спасаются как могут, спасаются, как умеют, они сами об этом рассказывают и сами же становятся участниками этой истории, поэтому в нашей стихии есть только этот плот, есть фонари, они же и железнодорожные фонари, они же и око Бога, маяк какой-то, вот такая у нас идея сценографии. То есть, максимально всё лишено какой-либо привязки ко времени».
«Посвящаю моей матери
Я посвящаю эту повесть своей матери, потому что речь здесь пойдёт о войне, но не о сражениях и бойцах, не о героях-воинах, кому и положено быть мужественными и стойкими, а о тех, кто выжил и выстоял, когда, казалось бы, нельзя было ни выжить, ни выстоять. Наши матери были простые женщины, самые простые, слабые женщины – те, кого принято называть простыми, слабыми женщинами. И даже если каждый день, словно молитву, мы будем повторять слова благодарности за то, что мы живы, за то, что мы есть – такие, как мы есть, – что мы сидим все вместе сегодня в тепле и уюте театра, то и тогда не уменьшится и не истончится перед ними наш долг...»
Михаил Рощин, «Эшелон»
